Убийственный август 1991-го

21 год назад спецслужбами были уничтожены главы силовых структур СССР и ключевых отделов ЦК КПСС

Прошло 20 лет с момента поражения ГКЧП. Развален не только Союз. Развалены Российская армия, промышленность, в первую очередь оборонная, сельское хозяйство, наука, здравоохранение, образование, пенсионное обеспечение. Милиция и спецслужбы, сменившие КГБ, защищая власть от народа, «крышуют» бандитов и наркоторговцев, стерегут нелегальные денежные потоки олигархов, текущие за рубеж. А телевидение (Сванидзе и Ко) тешит нас байками про алчность и разгульную жизнь правителей СССР и якобы бесследно исчезнувшее «золото партии», которое безуспешно искал «кристально честный демократ» Егор Тимурович Гайдар.
Летом 1991-го народ, поверивший Ельцину, и в страшном сне не мог предвидеть подобного развития событий. Плата за право безнаказанно травить анекдоты и ездить за границу обошлась слишком дорого. Если верить соцопросам, 41,2 процента людей сегодня признались социологам, что в дни путча не успели сориентироваться в происходящем, 18 процентов были сторонниками ГКЧП и лишь 16 процентов – его противниками. Победой демократической революции, покончившей с властью КПСС, назвали события 18 – 21 августа 1991-го только 9 процентов опрошенных! Остальные 13,8 процента затруднились с оценкой далеких событий.
Зато люди, которых нам надрывно представляли как преступную «хунту» из зажравшихся чиновников-коммунистов, предвидели многое и рисковали жизнью осознанно.
И не каждому удалось ее сберечь – в 1994 году все арестованные участники ГКЧП были амнистированы. Кроме министра внутренних дел Бориса Пуго, который 22 августа 1991-го якобы покончил с собой. Он стал первым чиновником-«самоубийцей», но не последним.
 

Одного из киллеров Пуго успел подстрелить

По официальной версии, прежде чем пустить себе пулю в висок, Борис Карлович Пуго застрелил жену. Пистолет по его просьбе утром принес сын Вадим – сотрудник КГБ, до трагедии уехавший на работу.
На сессии Верховного Совета РСФСР докладчик даже прервал выступление, чтобы сообщить новость о самоубийстве Пуго. В зале зааплодировали. Правда, подробности узнали позже.
Экономист Григорий Явлинский, приехавший арестовывать главу МВД СССР в компании председателя КГБ РСФСР Виктора Иваненко, заместителя министра внутренних дел РСФСР Виктора Ерина и заместителя Генерального прокурора РСФСР Евгения Лисова, описал увиденное.

По словам будущего «яблочника», жена Пуго была изранена, в крови. Лицо измордовано в кровь. Невозможно было разобраться, ножевое ранение или огнестрельное. Она сидела на полу с одной стороны двуспальной кровати, а на другой стороне кровати в тренировочном костюме лежал Пуго. Его голова откинулась на подушку, и он дышал. Но внешний вид у него был, как у мертвеца. Жена выглядела невменяемой. Все движения у нее были абсолютно не координированы, речь – несвязной. ...Я не профессионал и тогда не задумывался над обстоятельствами. Передо мной лежал государственный преступник. И только после того как мы с Иваненко уехали, память высветила два обстоятельства, которые я не могу объяснить».
Первое. Пистолет аккуратно лежал на тумбочке за головой Пуго. Даже Явлинскому, человеку сугубо гражданскому, трудно было представить, как человек, выстрелив себе в висок, мог его туда положить. А затем лечь на кровать и вытянуться. Если бы глава МВД сначала лег на кровать, а потом выстрелил, то дотянуться до тумбочки, положить на нее пистолет и принять то положение, в котором его застали, ему было бы просто невозможно.
Следствие выдвинуло версию, что последней стреляла жена. Она же якобы и положила пистолет на тумбочку. Но вот какая странность: следователи нашли три стреляные гильзы!
То, что не укладывалось в голове Явлинского, через десять лет газете «Завтра» объяснил ветеран спецслужб: когда Ерин и Явлинский «вошли в квартиру, в прихожей лежал труп человека. Сам Пуго, полулежа на кровати, сказал Ерину: «Витя, как хорошо, что ты приехал! Одного я успел уложить...» – и потерял сознание. В это время в открытую дверь зашли два человека с короткоствольными автоматами. И, обращаясь к Ерину, сказали: «Виктор Федорович, у вас есть семья, любимые дети, внуки... Вы ведите себя спокойно. Мы сейчас заберем нашего товарища, вас не тронем. Вы приехали на самоубийство – запомните, это было самоубийство...» Взяли тело и ушли. Явлинский тогда выбрался на лестничную площадку, и его вырвало. С того самого момента этот человек оказался перепуган на всю оставшуюся жизнь. Когда ему напоминают о выезде к Пуго, у него просто истерика начинается».
Руководители МВД отказались хоронить своего министра, велев без шума кремировать чету Пуго. Валентина Ивановна, доцент Московского энергетического института, обожавшая мужа, скончалась в больнице через сутки. Родные не слышали ее последнего вздоха – даже сын не знал, что его мать увезли живой. Вадим уверен, что она выстрелить в отца не могла. Захоронить прах родителей сын смог лишь через четыре месяца – на кладбищах «не находилось места»...
Следователь по особо важным делам Генпрокуратуры СССР Леонид Прокшин вспоминал, что «по квартире нельзя было сказать, что здесь живет министр внутренних дел такой большой страны, все было предельно скромно. Но было видно, что здесь живут люди очень интеллигентные и порядочные». На общей сберкнижке четы Пуго было шесть тысяч рублей. Еще тысячу обнаружили в сейфе в кабинете министра. Средняя зарплата в СССР тогда равнялась 548 рублям (См.: Зарплаты, в Российской империи, СССР и Российской  Федерации с 1853 по 2010 годы ).

Убийца Ахромеева запер его труп на ключ
 

Герой Советского Союза 68-летний Сергей Ахромеев получил маршальский жезл от Юрия Андропова. В армию он пришел 16-летним и почитал ее, как мать. Он не мог выносить тех наветов, которые посыпались на нее в перестройку при полном молчании Горбачева. В 1989 году он резко выступил против Андрея Сахарова, обвинявшего армию за действия в Афганистане во всех смертных грехах. Но главное, участник Великой Отечественной не мог представить свою Родину иначе, чем великой Россией, занимавшей шестую часть суши.
По официальным данным, в субботу 24 августа советник Горбачева по военным делам Сергей Ахромеев повесился в своем кабинете в Кремле на скрученном вдвое нейлоновом шнуре от занавесей, который он якобы прикрепил к массивной оконной ручке. И провисел около 12 часов, пока на вечернем обходе тело не обнаружил комендант.
Но родные и соратники в нее не поверили. Ахромеев был в полной военной форме со знаками отличия. Если бы он готовился к самоубийству, то взял бы с собой пистолет. А не повесился бы в положении сидя, как зэк в камере, – честь мундира для него была не пустым звуком. Причем первая попытка военного человека, продумывавшего каждое свое действие, покончить с собой оказалась неудачной – якобы оборвался синтетический шнур! По словам следователей, Ахромеев связал его, для прочности обмотал торчавшие концы скотчем и предпринял вторую попытку.
Даже Прокуратуре РСФСР этот факт показался особенно странным: в секретарской хозяин кабинета мог взять другой такой же точно шнур. Допустим, не сообразил. Но почему тогда в одной из шести своих предсмертных записок бывший фронтовик называл мягкий шнур, то есть веревку, «тросиком», словно в глаза не видел орудие самоубийства?
Кроме того, кабинет маршала был кем-то заперт снаружи. Ключ торчал в скважине с внешней стороны двери!
В одной из «предсмертных записок» Сергей Федорович якобы просил отдать за него долги в кремлевской столовой, и деньги лежали рядом. В другой – просил коллег помочь родным с похоронами. Отдельно на столе лежал листок с объяснением поступка: «Я не могу жить, когда моя Родина погибает и разрушается все то, что я считал смыслом моей жизни. Мой возраст и вся моя жизнь дают мне право уйти. Я боролся до последнего».
Ни одна российская газета не опубликовала некролога. Лишь американский адмирал, знавший Ахромеева по переговорам, попросил возложить от него венок на могилу и опубликовал в США статью с такими словами: «Он был предан идеалам коммунизма и очень гордился тем, что все, что у него было, не намного превосходило то, что он носил на себе. ...Это был человек Чести».
В последний путь на Троекуровском кладбище маршала провожали только близкие. Им Ахромеев якобы написал: «Всегда для меня был главным долг воина и гражданина. Вы были на втором месте. Сегодня я на первое место ставлю долг перед вами...»
То есть эти записки – единственное доказательство, что имел место суицид. Но кто видел их в глаза? Кто проводил почерковедческую экспертизу. А что, если это делали люди из той же самой конторы, которая осуществила коварное убийство? История все расставит по местам, рано или поздно люди узнают правду. Жаль, что прекрасной счастливой страны больше никогда не будет на карте планеты...
В ночь на девятый поминальный день какой-то «демократический» выродок раскопал его могилу, снял с покойника маршальский мундир и забрал фуражку.

63-летний Николай Кручина, управляющий делами ЦК КПСС, в этой должности устраивал всех правителей от Андропова до Горбачева. Главный казначей партии выбросился с балкона своей квартиры на пятом этаже престижного дома № 13 26 августа в пять утра! Его жена и младший сын спали. Их разбудили с ужасным известием: Николай Ефимович мертв.
Эксперты почему-то сразу не сомневались в самоубийстве. Потому-де, что Николай Ефимович оставил две предсмертные записки. Хотя одна почему-то находилась на столике в холле, а другую нашли при покойном в морге. В ней человек, под чьим контролем находились все счета КПСС в Советском Союзе и за рубежом, писал о своей преданности Горбачеву, своей чистой совести и сожалел лишь о том, что подписал некое распоряжение «об охране этих секретарей». Кого он имел в виду, так и осталось тайной. Но всех потрясли такие его слова: «Я не предатель и не заговорщик, но я трус. Сообщите, пожалуйста, об этом советскому народу».
В его доме, на даче и в рабочем кабинете обыскали каждый сантиметр в поисках важных бумаг, проливающих свет на засекреченную деятельность КПСС. Оказалось, что 19 августа Кручина перенес в свою квартиру многие документы, которые хранились в служебных сейфах на Старой площади. А 23 августа вернувшийся из Фороса Горбачев велел Кручине немедленно выплатить работникам союзного партийного аппарата зарплату и отдать им трудовые книжки.
Николай Ефимович этого сделать не успел: здание управления делами захватили «демократы». А 25 августа за столом в кресле главного казначея СССР перед телекамерами уже сидела русская журналистка, пришедшая с иностранными коллегами на экскурсию, и демонстративно копалась в ящиках его стола.
Может быть, Кручине угрожали люди, от которых он мог ждать чего-то более страшного, чем смерть? Ведь телевидение уже трубило о «золоте партии», а демократическая братия и будущие буржуи изо всех сил пытались его найти и попилить между собой.
Кстати, тело Николая Ефимовича нашли под балконом, дверь на который никогда не открывалась и была всегда загорожена шкафом!
Документы из квартиры несчастного партчиновника изъяли и направили в Прокуратуру РСФСР. Где бумаги теперь – неизвестно. Мотив для самоубийства следователи не выявили, ибо Николай Ефимович не принимал самостоятельных решений: он исполнял решения Политбюро и Секретариата ЦК КПСС, а также указания генсека, обязанности которого 22 августа сложил с себя Горбачев.

Однако тремя громкими «самоубийствами» дело не закончилось.
6 октября 1991 года из окна своей квартиры падает 81-летний Георгий Павлов, друг Брежнева и предшественник Кручины на посту управделами, которого еще Андропов отправил на пенсию. При Горбачеве о нем практически забыли. Но вспомнили после путча, как только Ельцин издал указ «Об имуществе КПСС и Коммунистической партии РСФСР». Узнав о кончине Кручины, Павлов сказал жене Лоре: «Мужественный человек. Я бы так не смог». О самоубийстве Павлова сообщили кратко и лаконично, как о деле привычном. Перед смертью он выпил импортные психотропные таблетки, которые нельзя принимать старикам. Это опытная врачиха из Кремлевки, курировавшая семью Павлова, прописала их своему подопечному в смертельной дозе. Но патологоанатомы по приказу с Лубянки свой вердикт оставили в тайне. И все опять оставалось шито-крыто.
17 октября ни с того ни с сего выбросился с балкона 12-го этажа 54-летний Дмитрий Лисоволик, недавний заместитель заведующего Международным отделом ЦК КПСС. Прежде он заведовал сектором США и считался очень хорошим специалистом и порядочным человеком. Новые российские власти предлагали ему работу. Но он был в шоке, когда в печати появились секретные счета о средствах, которые КПСС переводила зарубежным коммунистическим организациям. В том числе для поддержки Французской компартии. Начался международный скандал. На глазах жены Лисоволик вышел на балкон покурить и внезапно упал вниз. Это загадочное самоубийство вновь свели к проблеме «золота партии».