Весной 1998 года страна вкатилась в финальную стадию кризиса. Ежемесячные доходы федерального бюджета составляли 22 млрд. рублей, ежемесячные расходы 25 млрд. рублей и ещё 30 млрд. рублей ежемесячно должно было направляться на погашение внутреннего долга, не считая процентов по кредитам и внешним займам. Даже если бы все доходы направлялись на погашение внутреннего долга, этих средств всё равно бы не хватило.
Ключевым препятствием, вставшим стеной перед попыткой вытащить
страну из финансовой ямы, была специфическая российская
политическая ситуация. Тогдашняя Дума бойкотировала любые инициативы Бориса Ельцина.
В 1998 году резко упали цены на нефть, газ, сырьё, всё, что составляло основу платежного баланса. Средняя цена нефти летом 98 года колебалась на уровне 12 долларов за баррель. В стране сформировался отрицательный платежный баланс: от экспорта поступало выручки меньше, чем тратилось на импорт. К концу 90-х в стране была построена долговая экономика. Год за годом бюджет страны был из разряда фантастики, расходы превышали доходы. Зарубежные аналитики впрямую называли экономику России "виртуальной".
23 марта 1998 года Ельцин неожиданно для
общественности отправляет в отставку
премьер-министра Черномырдина, и формирует
правительство «молодых реформаторов» во главе с
тогда безызвестным бывшим первым секретарем
обкома комсомола С.Кириенко. Либеральный
агитпроп извергает потоки слов об «ускорении и
углублении» реформ, но в действительности
Кириенко имеет одну задачу – спасение пирамиды
ГКО. Правительство либеральной мечты выдвигает
радикальную экономическую программу: сокращение
государственных расходов и удвоение налогов.
Например, правительством предлагалось, что
научные институты перейдут на самофинансирование
за счет продажи своего имущества (недвижимости).
Авиапромышленность в России предлагалось
упразднить совершенно как неперспективную. Ну и
прочие прогрессивные мероприятия в «либеральном»
духе, это понятно. Однако, как ни странно,
отечественные «либералы» с восторгом восприняли
и правительственную программу удвоения налогов
как безусловно либеральную. В то время в СМИ
либеральная общественность третирует презренную
«красно-коричневую» Думу, которая летом 1998
года отказывается вотировать внесенные
правительством законы об ужесточение
налогообложения. Ельцин грозит разогнать
строптивую Думу, вставшую на пути Прогресса и
Демократии. Либеральная общественность призывает
Гаранта Демократии не церемониться с
«красно-коричневыми» недобитками и обещает свою
полную поддержку, лишь бы протащить новые
налоговые законы. Однако без Думы МВФ
отказывается выделять РФ кредиты. Поэтому Дума
не боится разгона и спасает российское
буржуинство от налогового бешенства либералов.
Пирамида ГКО и государственные финансы обречены.
Однако они уже не заботят правящую клику
«либералов».
16 июня 1998 года вышла статья американских экспертов Клиффорда Гадди и Барри Икеса "Виртуальная экономика России", где был поставлен неутешительный диагноз и прогноз: "выйти из кризиса с чьей-то помощью уже не получится". Виртуальная экономика была "построена на иллюзорном представлении практически обо всех важнейших экономических параметрах - ценах, объемах продаж, зарплате, налогах и бюджете". Никто никому не платил в срок; в расчетах между предприятиями, как и по налоговым зачетам, бартер составлял от 50 до 80%. Зарплата, налоги, пенсионные взносы начислялись, но не выплачивались. Расчеты зависели от формы оплаты, дисконт по оплате "живыми деньгами" составлял до 70% процентов, наличные денежные платежи были привязаны к курсу доллара. Виртуальные цены определяли виртуальные доходы, виртуальные налоги, виртуальный бюджет, виртуальную страну.
Правительство переоценивало влияние монетарной политики на формирование "правильного рыночного поведения". Предприятия, которые 7 лет назад были неотъемлемой частью "планового народного хозяйства", продолжали и дальше активно использовать бартерные схемы, не создавая, а вычитая добавленную стоимость. На микроуровне часть предприятий были вовлечены в непростой процесс перераспределения собственности на пути формирования промышленно-финансовых групп, другая часть, так называемых неликвидных активов, пытались выживать. Как тогда грустно шутили, кто-то ворует с завода, кто-то для завода, кто-то с убытков, но никто из прибыли... Больше всего от такой виртуальной экономики страдало население, часть которого получало зарплату бартером, а бюджетники и пенсионеры получали минимальную зарплату и пенсии с колоссальными задержками.
В 1997 году статистика фиксировала незначительный рост производства в 2%, порождая завышенные ожидания. За семь лет реформ люди устали ждать, уже пора получать результаты. Но в реальности картина только ухудшалась.
Главными факторами экономической и политической стабильности тех лет были сдерживание инфляции и удержание стабильного курса рубля. В мае 1995 года инфляция в годовом исчислении составляла 200% годовых, к маю 1998 она снизилась до 7,5 %. Но в условиях хронического бюджетного дефицита долговой экономики стабильность была иллюзорной.
Дефицит бюджета можно сократить тремя способами: либо путем эмиссии, либо за счет заимствований на внутреннем и внешнем рынке, либо самым варварским способом не
выплачивая вовремя бюджетные расходы. В середине 1995 года для сдерживания инфляции Центральный Банк России и правительство отказались от финансирования бюджетного дефицита за счет эмиссионных источников и было принято решение о развитии рынка государственного внутреннего долга.
За 1996 выборный год внутренний долг вырос в 3 раза: с 52,2 млрд. рублей в ценах размещения на 1 января 1996 года до 237 млрд. рублей на 1 января 2007 года. В 1997 внутренний долг вырос ещё на 152 млрд. рублей и на 1 января 2008 года составил 384,9 млрд. рублей. За 8 месяцев 1998 года внутренний долг увеличился по номинальной стоимости на 1,4% или на 5,4 млрд. рублей и на 1 сентября 1998 года составил 390,3 млрд. рублей. Таким образом, объем внутреннего долга в 1998 году практически не увеличился, но обслуживать накопленный долг было всё сложнее.
В конце июля 1998 года Государственная Дума отказалась проголосовать за антикризисную программу правительства Кириенко. В частных беседах депутаты признавали, что экстренные меры необходимы, но никто не хотел голосовать за непопулярные решения накануне выборов 1999 года. Было много желающих спекулировать в предкризисной ситуации. Утром депутаты отказывались голосовать за антикризисную программу (в которой в том числе был законопроект о гарантировании вкладов населения в коммерческих банках), вечером в эфире призывали досрочно забирать вклады из банков.
В конечном итоге было принято политическое решение реализовывать антикризисную программу через указы президента, что и было сделано.
Но предложенные меры антикризисной программы носили среднесрочный характер. Уже в августе было очевидно, что пора принимать меры экстренного характера.
Ситуация на конце лета 1998 года была следующей:
- без реструктуризации ГКО до конца 1998 года государству необходимо было выплатить 122.6 млрд. руб., или около 20 млрд. долл.;
- доля иностранных инвесторов на рынке ГКО составляла 17 млрд. долларов,
- обязательства по внешним кредитам коммерческих банков и предприятий составляли 35 - 45 млрд. долларов,
- рынок срочных контрактов на поставку валюты оценивался в десятки млрд. долларов,
- страна оказалась в ситуации нестабильности банковской системы. Часть так называемых системообразующих банков была банкротом к 1 августа 1998 года.
Знаменитый меморандум 17 августа стал экстренной мерой, готовился в обстановке строжайшей секретности в выходные, когда не было торгов на валютно-фондовых биржах. Совместное заявление правительства Сергея Кириенко и Центрального Банка включало три составляющие: реструктуризацию обязательств по ГКО, расширение валютного коридора до конца 1998 года до 9,5 рублей за доллар, ограничение на валютнообменные операции нерезидентов капитального характера. Если в нормальных условиях регулирование валютного рынка и рынка внутреннего госдолга могло компенсировать нестабильность и доходность друг друга, то в кризисной ситуации атаки на валютном рынке сопровождались всплеском доходности на рынке заимствований (от 90 до 120 % годовых в августе 1998 года). Правительство Кириенко и Центральный банк приняли комплекс мер, четко понимая связь валютного рынка и рынка ГКО.
Первая реакция валютного рынка на антикризисные меры была спокойной. Курс доллара за неделю с 18 августа по 22 августа вырос всего на 60 копеек с 6 руб.43 коп. до 7 руб. 05 коп. Рынок сигнализировал: решения правительства были ожидаемы и понятны. Переговоры с инвесторами 20 августа 1998 года проходили в спокойной обстановке. Было полное взаимопонимание в части, касающейся необходимости реструктуризации рынка ГКО и внешних кредитов. Инвесторам было важно увидеть, что реструктуризация необходима, достаточна и равноправна. Последовали неожиданные предложения от западных коммерческих банков новых внешних займов для стабилизации Российской финансовой системы.
Противоположная ситуация складывалась в российской банковской среде. Российские крупные банки продолжали спекулировать на кризисе, требовали государственной поддержки и отказывались возвращать депозиты населению и предприятиям, ссылаясь на решения правительства о реструктуризации рынка ГКО. Требования были тем более странными, что доля ГКО в активах коммерческих банков к тому времени была мизерной. По данным, озвученным В.В.Геращенко осенью 98 года, доля ГКО в активах пятидесяти крупнейших российских банков (за исключением Сбербанка России) составляла всего 7% при доле валютных обязательств - больше 50%. Ни у "Российского кредита", ни у "СБС - Агро", ни у "Инкомбанка" к середине августа не было никаких ГКО. Фактически эти банки были банкротами уже к 1 августа 1998 года. ГКО были либо проданы, либо заложены по кредитам.
Конец августа - начало сентября 1998 года было самым тяжелым временем российской экономики и финансовой системы. Но такова была плата за политическую нестабильность.
23 августа 1998 года правительство Кириенко было отправлено в отставку, исполняющим
обязанности премьер-министра был назначен Виктор Черномырдин с официальной мотивацией "сегодня нужны те, кого принято называть "тяжеловесами".
31 августа Дума первый раз провалила кандидатуру В.С.Черномырдина, 7 сентября 1998 года это случилось повторно,
10 сентября была внесена в Думу кандидатура на должность главы правительства Е.М.Примакова, который был утвержден 11 сентября 1998 года.
11 сентября был назначен новый глава Центробанка В.В. Геращенко.
Новое правительство реализовало худший сценарий, решения от 17 августа были не отменены и не доведены до конца. Политическая нестабильность привела к значительной девальвации уже в сентябре 1998 года. Новый Глава Центробанка заявил об управляемой эмиссии, что немедленно привело к инфляции в сотни процентов (в сентябре 1998 года - 400%, в декабре - 256%) и многократной девальвации (почти в 4 раза в ноябре 1998 года).
Переговоры по реструктуризации внутреннего долга были отложены на несколько месяцев, и запомнились дефолтом рынка ГКО. Вместе с тем правительство Евгения Примакова существенно сократило расходы федерального бюджета по обслуживанию внутреннего долга (на 120 млрд. руб.), что позволило финансировать другие бюджетные обязательства по зарплатам и пенсиям.
Правительственные решения от 17 августа 1998 года позволили на некоторое время отсрочить выплаты по внешним кредитам российских банков и предприятий на десятки млрд. долларов. Снижение реального курса рубля, благоприятная внешняя конъюнктура, низкие цены на продукцию естественных монополий позволили отечественным производителям получить некоторые преимущества на Российской рынке. После фактического закрытия рынка ГКО Банки стали постепенно возобновлять кредитование производства.
Вина за решения 17 августа была возложена на антикризисного управляющего Сергея Кириенко, который за 4 месяца не смог изменить ситуацию. Справедливости ради надо сказать, что 95% антикризисных мер разработанных правительством Сергея Кириенко были реализованы правительством Евгения.Примакова, Сергея Степашина и затем Владимира Путина. Это было сделано значительно позже, когда была достигнута политическая и макроэкономическая стабильность.
